Вдруг лошади подняли головы и насторожили уши, потом они успокоились и опять стали дремать.
Cначала мы не обратили на это особого внимания и продолжали разговаривать.
Прошло несколько минут. Я что то спросил Олентьева и, не получив ответа, повернулся в его сторону.
Он стоял на ногах в выжидательной позе и, заслонив рукой свет костра, смотрел куда то в сторону.
- Что случилось? - cпросил я его.
- Кто то спускается с горы, - отвечал он шепотом.
Мы оба стали прислушиваться, но кругом было так тихо, как только бывает в лесу в холодную осеннюю ночь.
Вдруг сверху посыпались мелкие камни.
- Это вероятно, медведь, - сказал Олентьев и стал заряжать винтовку.
- Cтреляй не надо! Моя люди!.. - послышался из темноты голос, и через несколько минут к нашему огню подошел человек.
Одет он был в куртку из выделанной оленьей кожи и такие же штаны.
На голове у него была какая то повязка, на ногах унты, за спиной большая котомка, а в руках сошки и старая длинная берданка.
- Здравствуй, капитан, - cказал пришедший обратясь ко мне.
Затем он ппоставил к дереву свою винтовку, снял со спины котомку и, обтерев потное лицо рукавом рубашки, подсел к огню.
Теперь я мог хорошо его рассмотреть.
На вид ему было лет сорок пять. Это был человек невысокого роста, коренастый и, видимо, обладавший достаточной физической силой.
Грудь у него была выпуклая, руки - крепкие, мускулистые, ноги немного кривые.
Загорелое лицо его было типично для туземцев: выдающиеся скулы, маленький нос, глаза с монгольской складкой век и широкий рот с крепкими зубами. Небольшие русые усы окаймляли его верхнюю губу, и рыжеватая бородка украшала подбородок.
Но всего замечательнее были его глаза. Темно - серые, а не карие, они смотрели спокойно и немного наивно.
В них сквозили решительность, прямота характера и добродушие.
Незнакомец не рассматривал нас так, как рассматривали мы его. Он достал из за пазухи кисет с табаком, набил им свою трубку и молча стал курить.
Не расспрашивая его, кто он и откуда, я предложил ему поесть. Так принято делать в тайге.
- Спасибо, капитан, - сказал он.
- Моя шибко хочу кушать, моя сегодня кушай нету.
Пока он ел, я продолжал его рассматривать. У его пояса висел охотничий нож. Очевидно это был охотник. Руки егобыли загрубелые, исцарапанные. Такие же, но еще более глубокие царапины лежали на лице: одна на лбу, а другая на щеке около уха.
Незнакомец снял повязку, и я увидел, что голова его покрыта густыми русыми волосами, они росли в беспорядке и свешивались по сторонамдлинными прядями.
Наш гость был из молчаливых. Наконец Олентьев не выдержал и спросил пришельца прямо:
- Ты кто будешь?
- Моя гольд, - ответил он коротко.
- Ты, должно быть охотник? - спросил я его опять.
- Да, - отвечал он. - Моя постоянно охота ходи, другой работы нету, рыба лови понимай тоже нету, только один охота понимай.
- А где ты живешь? - продолжал допрашивать его Олентьев.
- Моя дома нету. Моя постоянно сопка живи. Огонь клади, палатка делай - спи. Постоянно охота ходи, как дома живи?
Потом он рассказал, что сегодня охотился за изюбрями, ранил одну матку, но слабо. Идя по подранку, он наткнулся на наши следы.
Они завели его в овраг. Когда стемнело, он увидел огонь и пошел прямо на него.
- Моя тихонько ходи, - говорил он. - Думай, какой люди далеко сопках ходи? Посмотри - капитан есть, казак есть. Моя тогда прямо ходи.
- Тебя как зовут? - cпросил я незнакомца.
- Дерсу Узала, - отвечал он.

Из В. К. Арсеньев '' По Уссурийскому Краю''